«Сложность нашего пути к настоящей собственности (а вместе с тем — к праву, свободе и т. д.) состоит в том, что от обезличенной социалистической собственности необходимо перейти к индивидуализированной собственности, но вместе с тем это не может быть возвратом к частной собственности.
Невозможно же просто перечеркнуть смысл этого наиболее напряженного и тяжкого участка в истории человечества. Здесь пульсирует нерв всемирной истории, сюда привела историческая борьба за прогресс свободы и равенства, здесь корректируется вектор исторического движения, здесь определяются и контуры будущего. Или — вперед, к чему-то действительно новому, социализмом уже подготовленному, или — назад, к капитализму. Третьего (смешения капитализма и социализма) как раз не дано в силу принципиальной несовместимости капитализма и социализма. Принципиальное отличие социализма (теоретического и практического) от капитализма и вообще от всех остальных формаций — это отношение к частной собственности, ее отрицание (революционное, насильственное) и утверждение общественной собственности на средства производства.
Итак, в результате социализма создана социалистическая собственность — уникальное явление в истории: впервые все богатство страны представлено в состоянии без собственников и находится в неправовом режиме достояния «всех вместе». Здесь — корни социалистического тоталитаризма, направленного прежде всего против каждого в отдельности. Но это негативное «равенство» вместе с тем отвергает любые привилегии в отношении собственности и обладает потенцией для утверждения позитивного равенства — равного права каждого на одинаковую для всех часть общественного достояния, на равную долю социалистического наследства.
Время преобразования этого потенциала в актуальное состояние и перехода от негативного «равенства» несвободы к позитивному равенству свободы наступило. От достояния «всех вместе» необходимо перейти к собственности каждого в отдельности.
Юридически говоря, гражданская собственность — это идеальная доля каждого собственника в общей собственности всех граждан. Фактически владелец гражданской собственности будет получать лишь соответствующую его идеальной доле часть денежных доходов от объектов общей собственности. Эти денежные поступления на специальные счета каждого юридически можно обозначить как реальную долю владельца гражданской собственности, которой он может распоряжаться по своему усмотрению. Сама же гражданская собственность в виде идеальной доли по природе своей не может быть изъята из общей собственности и не может быть предметом какой-либо сделки. Она носит персонально определенный, неотчуждаемый характер и принадлежит гражданину от рождения до смерти. Будущие новые граждане (из числа тех, кто родится или получит гражданство по иным основаниям), как и все прежние граждане, будут иметь одинаковое право на равную гражданскую собственность.
Равенство в собственности ограничено пределами ранее социализированных средств производства и возможно лишь как право на равную гражданскую собственность. В концепции равной гражданской собственности речь, таким образом, идет именно о признании и закреплении права каждого на равную долю в десоциализируемой собственности, а вовсе не о вульгарном физическом делении поровну между гражданами самих объектов социалистической собственности, что, помимо всего прочего, в принципе невозможно, поскольку равенство вообще (в том числе — и в отношениях собственности) возможно лишь в правовой форме. Такое равное право на одинаковую гражданскую собственность можно получить лишь после социализма — в правовой форме десоциализации уже наличной социалистической собственности.
Равное право на гражданскую собственность предполагает допущение и развитие (сверх этого минимума собственности) также и всех других видов собственности, т. е. возможность и необходимость на базе равной гражданской собственности имущественных различий, нового неравенства в отношениях собственности.» (Нерсесянц В.С.)
В особой степени это касается земли: земля не может быть объектом торговли, а доходы, получаемые от аренды земли должны принадлежать всем в равной степени». Хотим мы этого или нет, но будущее именно за коллективными решениями, за общественной формой собственности. Такой, например, как гражданская собственность, как продолжение общенародной социалистической собственности, очищенной от прежних ошибок (главная ошибка – подмена общенародной социалистической собственности государственной собственностью).
вот это наиболее удачная формулировка,мне так кажется.
В отсутствии понимания коренного различия, существующего между личной, как безусловной, и частной, как производной «сословной», «особенной» (Гегель), а потому и обусловленной формой владения, на наш взгляд, и заключена главная причина существующего на сегодня искаженного представления о сущности института собственности в целом. По существу, именно личная собственность является той предельной и основополагающей границей, которая может быть обозначена между «своим», как моновладением, и «чужим», как всем тем, что находится за его пределами, в том числе и в форме частного владения.
Поскольку в отношениях собственности зона моновладения человека сводится не столько к владению материальными вещами, сколько к характеру отношений между людьми, обладающих этими вещами, то при всей полифонии пространства владения одной из ее характернейших особенностей является то, насколько эта собственность может быть или временной, или постоянной.
Благодаря именно фактору постоянства, зона собственности может и должна быть закреплена только за одним владельцем. И только осознание им этого типа владения в совокупности с надежной гарантией, обеспечивающей защиту подобного моновладения от любого вида посягательства со стороны социального окружения, делают его по-настоящему собственником. А сама собственность в этом случае приобретает характер личной собственности.
Однако неизменность объема и границ моновладения, то есть личной собственности, это скорее исключение, чем правило. Причиной тому могут быть обстоятельства как субъективного, так и объективного плана. В условиях господства субъект-объектной парадигмы, приращение зоны моновладения одними происходит, как правило, за счет открытой или завуалированной формы захвата, обмана или иного вида присвоения чужой (личной, общественной, частной) собственности.
Альтернативой подобной форме изменения зоны моновладения может быть совершенно иная, субъект-субъектная парадигма организации социальной деятельности. Ее суть состоит в том, что при этом к минимуму сводится возможность использования человека кем-либо другим: отдельным человеком, любым властно-адмистративным органом, или даже государством в целом в качестве объекта или средства при достижении ими своих личных или иного рода социумно значимых целей и интересов. Вопрос об изменении формы моновладения, в этом случае, может быть решен только в рамках договора (соглашения), основанного на паритетных началах взаимоотношения между всеми его участниками, независимо от того, представляет это лицо личного, частного, любого типа коллективного владельца, или выступает от имени всего государство в целом.
В этом случае собственность каждого из участников договора, достигнутого в процессе согласования, «дается во временное пользование другому, но с определенной целью (новая цель) – либо замены собственного усилия по достижению необходимого результата, либо для большей эффективности пользования, либо для рассмотрения самого привлекаемого как источника добавочного результата, средства приобретения новой собственности. В последнем случае личная собственность превращается в частную» (7, с. 83).
Таким образом, частная собственность отличается от личной не столько фактором моновладения, (если один, то частник, а если не один, то уже не частник), сколько наличием условий, благодаря которым собственность и оказывается в зоне чьего-либо владения, и не обязательно при этом именно только одного человека. Сам факт поступления собственности в распоряжение частника означает не что иное, как делегирование ему, как представителю (части) некого социального целого (государства или какого-то иного типа коллективного сообщества) официально закрепленного права на имеющуюся во владении этого целого собственности. Это право, в равной мере, может простираться или на всю данную собственность, или только на ее какую-то отдельную часть. Однако при этом само право владеть, распоряжаться или пользоваться ею, должно быть оговорено специально принятыми по этому поводу условиями.
Частная собственность, как «частичность», о чем наглядно свидетельствует появление и становление еще в античное время соответствующего (даже по названию этому процессу) института частной собственности, по своей природе уже изначально предполагает, с одной стороны, свою производность от любой формы коллективного владения, как обязательного исходного условия. А с другой – она может существовать только на время и в рамках тех условий, благодаря которым, собственно, и стало возможным ее появление. По истечению же срока действия этих условий, или в связи с самовольным прекращением частником выполнения этих требований, она должна вновь безоговорочно перейти из частной – в коллективную или личную форму владения, то есть вернуться в исходное состояние, предшествовавшее ее непосредственному появлению.
Необходимость четкого разграничения понятий личной и частной форм собственности объективно продиктовано рядом обстоятельств. Прежде всего, самозахват частником собственности, находящейся, по существу, в поливладении и перевод ее, по личной инициативе, из условного в безусловное моновладение, на практике означает не что иное, как проявление действия все той же, субъект-объектной парадигмы. Ведь в данном случае частнику автоматически обеспечиваются более благоприятные условия для индивидуального существования, по сравнению с другими членами коллективного владения, и явно за их счет. А значит и в ущерб интересам всех ее остальных фактических владельцев.
Не эта ли неразбериха и путаница между личной и частной формами собственности, прежде всего на понятийном уровне, явилась причиной тех метаморфоз, которые пришлось претерпеть институту собственности по воле все тех же «социальных субъектов», стоящих у кормила власти в ХХ веке?
Первый раз это было связано с желанием большевиков как можно быстрее покончить с самым главным, по их мнению, виновником существовавшей социальной несправедливости – частной собственностью. При этом революционная практика опиралась на главную идею, которую Маркс и Энгельс выразили еще в «Манифесте Коммунистической партии»: «В этом смысле коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности» (8, с. 438). Но поскольку это положение стало программным для коммунистов, то те, кто взялся за коренное переустройство мира, с понятием «частной собственности» связывали все, что было «незаконно награблено». Поэтому уничтожение частной собственности, в их понимании, должно было сводиться к «экспроприации экспроприаторов». При этом никто и не считал особо нужным вникать в понимание самой сути отношений собственности вообще, и института частной собственности, в частности. Отсюда, как известно, появление и законодательно закрепленное в конституциях государств социалистического типа, например, в СССР, таких видов собственности, как государственная (общенародная), колхозно-кооперативная и личная. При этом введение понятия личная собственность было обусловлено не столько действительным осмыслением и пониманием подлинной сути и особенностей данной формы владения, сколько причинами идеологического и политического характера.
В очередной раз, но уже в конце ХХ века, необходимость радикальной смены института собственности молодыми суверенными государствами, появившимися на всем постсоциалистическом пространстве, была продиктована, опять-таки, не внутренне диктуемой логикой их экономического развития и критериями научной целесообразности, а причинами политического характера. При жесточайшем противоборстве, существовавшем между двумя политическими системами, альтернативой «социалистической плановой экономике» выступала система общественных отношений и институтов, имевшая многовековую историю, формировавшаяся и совершенствовавшаяся вместе с порядками, устанавливаемыми стихией «свободного рынка» – этого детища субъект-объектной парадигмы. Поэтому логически вполне объяснимо, что когда социалистическая система была вынуждена сойти с исторической арены, то перспектива построения нового типа государственности на образовавшемся постсоветском пространстве в сфере экономики могла определяться только лишь с ориентацией на идеологию подобного типа рынка.
Учет данного обстоятельства диктовался необходимостью вхождения вновь образовавшихся государств в мировое цивилизационное пространство, где именно частная собственность в этом, общепринятом еще с античных времен ее понимании, являлась священной и неприкосновенной. Именно в угоду этой социально доминирующей догме инициаторы социальных реформ на всем постсоветском пространстве главную свою задачу видели опять в уничтожении, но только теперь именно социалистической – общенародной, (как деперсонифицированной) и личной (в советском ее понимании) собственности, и в возрождении во всех сферах общественной жизни частнособственнических отношений. Что нашло соответствующее отражение в новых конституциях этих стран.
Именно подобный, частнособственнический характер отношений, по мнению авторов этих конституций, считался своего рода чуть ли не панацеей, которая должна была разом решить все накопившиеся на тот период времени социально-экономические проблемы. И даже простое провозглашение своей приверженности идеалам именно подобного типа отношений должно было, в их понимании, автоматически, благодаря коммерциализации и проявлению конкуренции, стимулировать предпринимательскую активность всего населения своих стран. Ведь в условиях индустриального и постиндустриального этапов общественного развития именно рынок как «поприще экономической свободы», всячески преподносился в качестве очевидного и единственно надежного критерия эффективности экономики. А вместе с этим – и государственного управления, руководствующегося данной идеологией, и соответствующего типа права.
А ведь именно институт личной собственности, отражающий собой уже давно реально существующие экономические отношения, основанные на личной собственности, как во всем мире, так, собственно, и на всем постсоветском пространстве, независимо от того, признают его официально или нет, таит в себе, поистине неисчерпаемые возможности для проявления всевозможного рода социальных коллизий, наглядным примером чему может служить и сегодняшний экономический кризис.
Во-первых, именно процесс личного обогащения одних, за счет превращения различного рода обусловленной собственности, т.е. собственности, находящейся в государственном, коллективном или личном владении других людей, и им не принадлежащую, в их личную, как безусловную форму моновладения – вот одна из главных причин проявления действий, признаваемых одинаково во всем мире как общественноопасные. И не важно, связано это с проявлением либо открытого уголовного криминала, как, например, коррупционные преступления, либо с функционированием так называемой «теневой экономики», либо с наличием различного рода махинаций, направленных на утаивание личных доходов, либо с печатанием денег, не имеющих соответствующего товарного обеспечения и т.д. И это далеко не полный перечень преступлений в экономической сфере, которые непосредственно связаны с недопониманием той роли личной собственности, которую она играет в мотивации деятельности всех людей, начиная с рядового предпринимателя и заканчивая деятельностью руководителя самого высокого государственного уровня.
Во-вторых, путаница между личной и частной формами собственности, прежде всего на понятийном уровне, зачастую может стать причиной проявления своего рода коллизий на политическом уровне. Наглядным подтверждением чему может служить пример, связанный с построением небезызвестного социалистического общества.
По нашему мнению, можно утверждать, что от отношения в обществе к институту частной собственности полностью зависит сущность и содержание всей институционально-правовой архитектуры общества, которая может либо способствовать, либо тормозить развитие всего общества.
Статья была опубликована в журнале НООСФЕРА.ОБЩЕСТВО.ЧЕЛОВЕК.
Текст можно скачать по адресу-
Оноприенко В.И., Батурин В.С. Базовое значение личной собственности в контексте глобальной ревизии института собственности // Ноосфера. Общество. Человек. – 2012. – № 1;
URL: http://www.es.rae.ru/noocivil/ru/191-868
Есть ещё одна негативная сторона частной собственности.
«…при всех своих достоинствах частная собственность на средства производства (а буржуазная частная собственность — это наиболее развитая в экономико-правовом смысле частная собственность) отличается рядом свойств, демонстрирующих ее социально-историческую ограниченность. По своей природе частная собственность такова, что может быть лишь у некоторых, но не у всех, причем, по законам ее развития, значительная ее часть концентрируется у меньшинства общества, а большинство оказывается или без собственности на средства производства или с незначительной собственностью. Обусловленная этим экономическая зависимость несобственников от собственников девальвирует для несобственников практическое значение формально-правового равенства и порождает требование так называемого «фактического равенства». (Нерсесянц В.С.)
Что касается общенародной, социалистической собственности, которая, к сожалению. была извращена, то у Нерсесянца есть такие строки «Невозможно же просто перечеркнуть смысл этого наиболее напряженного и тяжкого участка в истории человечества. Здесь пульсирует нерв всемирной истории, сюда привела историческая борьба за прогресс свободы и равенства, здесь корректируется вектор исторического движения, здесь определяются и контуры будущего. Или — вперед, к чему-то действительно новому, социализмом уже подготовленному, или — назад, к капитализму. Третьего (смешения капитализма и социализма) как раз не дано в силу принципиальной несовместимости капитализма и социализма. Принципиальное отличие социализма (теоретического и практического) от капитализма и вообще от всех остальных формаций — это отношение к частной собственности, ее отрицание (революционное, насильственное) и утверждение общественной собственности на средства производства.»
…Главная проблема постсоциализма связана с тем или иным ответом на вопрос о том, куда и как можно идти дальше от социалистического принципа отсутствия «экономического неравенства» – назад, к восстановлению «экономического неравенства» (т. е. частной собственности, буржуазного права и т. д.) или вперед, к новому, большему равенству в экономике, праве и т. д.
Историческая миссия социализма полностью исчерпана социализацией всех средств производства — отрицанием частной собственности и созданием социалистической собственности.
И самое главное: «Социалистическая собственность, принадлежащая «всем вместе», по сути своей отрицает ее преобразование в частную собственность лишь некоторых, только меньшинства общества. А частная собственность на средства производства по природе своей такова, что она может быть лишь у некоторых, но не у всех членов общества.
Сложность нашего пути к настоящей собственности (а вместе с тем — к праву, свободе и т. д.) состоит в том, что от обезличенной социалистической собственности необходимо перейти к индивидуализированной собственности, но вместе с тем это не может быть возвратом к частной собственности.
Если вы считаете, что развивается Целое, а человек с его мышление – часть этого Целого, то там не может быть извращений. Там есть процессы исторического изменения. То, что мы называем извращение, лишь отражение определенного процесса развития чего-то.
В 17-ом на место частной и госкапиталистической собственности пришла обособленная собственность, собственность бюрократии, которая развивалась с Петра. О которой Энгельс писал в предисловии к последнему изданию Происхождение частной собственности и государства. В 17-ом обособленная собственность вошла в свой Идеал. И до сих пор существует, лишь по форме приняв вид частной.
1. Собственность была обезличена, но не ничейна
2. она не была социалистической, потому что была обезличена
Эта была собственность класса бюрократии, который составляет несколько миллионов человек, который внутри себя так же обезличивает своих членов.
стремление к труду нынче постоянно снижается и в России и в мире….
Я говорю не о стремлении к труду, а о творчестве во всех его проявлениях. Это настолько мощный аттрактор, что не устоит ни один человек, кто его испытал
понял это и я разделяю
Согласен, поэтому мысли Эйнштейн устарели согласно его тезиса. Кроме того, мы не можем в принципе мыслить так же, как мыслили, когда проблемы создавали – их создавали другие:)))
Но всё это относится к ментальной сфере, а мы пытаемя перейти на иной уровень – идеалы и ценности не относятся к ментальному, правда реализуются в основном через него и это вносит диссонанс.
допустим.
однако общенародная собственность в понимании современного поколения -нечто абстрактное… типа свободных земель за Уралом для переселенцев из Центральной России и Украины в 19 веке.
Для этого и создавался проект, который сейчас проходит обкатку пока на ментальном уровне. Необходимо устранить пока все логические противоречия и прояснить смыслы. Дальше начинается самое интересное и сложное – реализация в жизни. По общенародной собственности всё сказано у Нерсесянца В.С. Нужна пропаганда в обычном смысле слова. Гражданская собственность – это доля в общенародной собственности, т.е. необходимо развивать эффективное производство, назначать эффективных руководителей, привлекать молодёжь к управлению в обязательном порядке. Например, одним из пунктов реализации является закрепление студентов за конкретными предприятиями и компаниями с 3 курса, а затем назначение их на должность заместителя руководителя с последующей ротацией (в Японии есть такой опыт). Необходимо разбудить творческую составляющую молодёжи – эта сила горы свернёт. Только тогда гражданская собственность будет жизнеспособна и даст базовую основу для материального благополучия каждой семьи.
позвольте еще добавить следующее.
я не случайно привел высказывание Эйнштейна-удачно сформулировано в том числе и для авторов теоретических построений современных новаций в общественных науках. Извините, не обижайтесь. Просто – Вы пытаетесь построить авторскую новую оригинальную формулу всеобщего благоденствия. Тогда пусть для Вас не будет единичных авторитетов в фолиантах и персонах Академиков.
Я с уважением отношусь к к любому человеку – все мы дети божьи и через любого человека может говорить Бог или Природа, но я не признаю авторитетов как эталонов. Для этого существуют идеалы.
Это формула раскрытия предназначения, творчества и таким образом достигается благоденствие, т.е. это тотальная отдача. Как в кодексе строителя коммунизма: от каждого по способностям – каждому по потребностям, сначала первое, затем второе.
Я с творчеством знаком не по музеям и знаю о чём говорю и к чему призываю. Бывало, сядешь за гончарный круг утром и очнёшься, когда на небе загорается звезда: без обеда. без отдыха и без усталости, но счастья «полные штаны»:))).
Я думаю, что нужно забыть понятие общенародной – до нее еще сапоги сотрешь. А нужно говорить о гражданской, как этапе развития частной, поскольку присвоение дивидендов – частное. Гражданская – это расширенная акционерная, где все граждане – акционеры предприятия «Россия», которой принадлежат недра. Но эта собственность ближе к коллективной, когда собственник только работник предприятия. Так что гражданская – это коллективная частная собственность, что значительно ближе к социалистической, чем общенародной.
По поводу общенародной собственности нашел знаменитое высказывание Альберта Эйнштейна – «Современные проблемы не могут быть решены, если мы будем мыслить так же, как мы мыслили, когда их создавали».